Кацкая летопись № 32-33

перейти на номер:

1;2;3;4;5;6;7;8;9;10;11;12;13;14;15;16;17;18-19;20;21-22;23-24;25-26;27-28;29;30-31;32-33;34;35-36;37-38;39-40;41-42;43-44;45-46; 47-48;49-50;51-52;53-54;55-56;57-58;59-60;61-62;63-64;65-66;67-68;69-70;71-72;73-74;75-76; 77-78;79-80;81;82 ;82п;83;84-85; 86-87; 88-89;90-91;92-93;94-95;96-97;98-99;100-101;102-103; 104-105;106-107; 108-109;110-111;112-113;114-115;116-117;118-119;120-121; 122; 123;124;125;126;127;128;129; 130; 131; 132; 133; 134; 135; 136; 137; 138; 139;

Главная                           IX Кацкие чтения                                                                                                         Как доехать?

Спонсор странички :

В  СЕНТЯБРЕ ДНЁМ ПОГОЖЕ, ДА ПО  УТРАМ НЕГОЖЕ

Газета мартыновских краеведов   КАЦКАЯ  ЛЕТОПИСЬ  № 13-14 (32-33)  Сентябрь  1995 года

 

Листая    календарь

1 августа

Те кто уже побывал в администрации наверняка успели рас сказать всем встречным-поперечным что там новый бухгалтер Самые глазастые рассмотрели что это Е. А Кудрявцева вернулась из Санкт-Петербурга в родные края. А самые вежливые поздравили Елену Анатольевну с первым рабочим днем

Прежний бухгалтер Галина Михайловна Григорьева проработавшая в сельсовете 25 лет сейчас заведует колхозным складом в деревне Мартыново

3 августа

В эту ночь на Кадке возле Xoроброва  горели   сразу  два  костра   один наш     маленькой    краеведческой экспедиции   а другой— рыбаков из    Богородскою и Климова   И мы   и они отдохнули чудесно,   ибо никакое Мартыново и никакое Богородское никогда не заменят этой реки, этих гор, пе-чальных криков журавлей и магических языков пламени в темноте.

7 Августа,

В Доме культуры смывали старую побелку, наносили новую, красили стены, где надо штукатурили — в общем за две недели значительно облагородили внутренний вид здания.

14  августа

В детсаде пополнение: Вика Смирнова, Максим Кудрявцев, Андрюша Шалаев, Лена Чеснокова — а всего в нем 12 детей. И никто из них, пожалуй, по молодости лет еще не осознает, в какой торжественный год посещает учреждение — детскому садику нынче исполняется десять лет.

26 августа,

Интересно, кто кого больше благодарит: дьяконовские ли жители мартыновских артистов за выступление или мартыновцы дьяконовцев за радушный прием?

28 августа

Много довольных людей видели в Мартынове на празднике «Ус-пенье-95» (о нем мы расскажем в следующем номере), но самое большое счастье было написано на лице Юрия Витальевича Осокина: это он будет работать на приобретенном колхозом «Верный путь» новом гусеничном тракторе ДТ-75.

29  Августа,

Юрьевское покинула многодетная семья: в трудный путь на юг отправились два взрослых аиста и четыре их ребенка. Мы будем скучать без этих больших красивых птиц и очень надеемся на их уже шестое возвращение весной будущего года.

Помним

В феврале этого года Михаил Павлович Первов принимал поздравления с днем рождения. Неожиданным и приятным был для нею звонок земляка — фронтовика Александра Михайловича Колгушкина, с которым в последний раз виделись в военкомате, когда снимались с учета.

Им выпало уцелеть в военное лихолетие, но так повезло не всем. О своих боевых товарищах, событиях и эпизодах войны, о том, что прожито и выстрадано, рассказывает Михаил Павлович. В этих воспоминаниях нет хронологической последовательности во времени, они отрывочны, но от этого не менее интересны.

Так запомнилось:

 

М. П. Первов:    „Тяжеленная работа—война "

— Это было под Данцигом (Польский коридор). Шли бои. Мы окопались, штабные машины связи зарыли по самые радиаторы. Сидим с приятелем Иваном Белковым — кашинским, чистим автоматы, чтоб затвор ходил. Я смазывать не стал (песок), а пошел отдохнуть на час-полтора. Забрался в щель, плащ-палаткой закрылся.

Через некоторое время как треснет земля-то. Оглушило, засыпало песком. Вылез... Там, где стояли машины — черный дым. Это по морю, западнее Данцига, подошли корабли и открыли огонь.

Стали искать Ваньку Белкова:

попался один кусок руки, еще Koй-чего. Собрали Ванюшку по кусочкам, да еще убило шофера штабной машины. .Закопали. Салют сделали.

— А вот еще... Поехали как-то с командиром полка (я как телохранитель) в штаб 53 корпуса, расположенного в усадьбе Бауэре. Это особняк, несколько скотных дворов, другие хозяйственные постройки. Вокруг зданий, как на базаре люди толкутся.

Послали   меня   за   командиром 1-й  батареи,  что в  километре от усадьбы. (Окончание см. на 3-й странице.)

 

Помним

М. П. Первов: „Тяжеленная  работа-война"

(Окончание. Начало на 1-й стр.)

Быстренько сбегал, передал. Иду обратно, а от немецких ударов в усадьбе все горит. Нашел шофера Шупикова: «Где наш начальник? Смотри, бьет как!»

Намечал удары фашистов корректировщик, потом его обнаружили. «Мяса» наделало, плачут, стонут, кричат, дым... Попадание было в самую гущу — скольких перебило! Нашу машину тоже в нескольких местах пробило.

Но вот появляется наш «пыхтело», старый, пузатый. «Давай скорее!» — кричит. «Скат пробит!» — докладывает шофер, а полковник не слушает: «Дальше, дальше!»

В полторах километрах 4-я батарея стояла, ее командир как раз новенький «Оппель» приобрел. Наш по ПОЛКОВНИК отобрал его и уехал.

— Однажды он меня чуть не расстрелял — такая история.

Стояли у Варшавы на реке Нарев, притоке Вислы. Реку форсировал новый, из запаса, пехотный полк, но сначала сделали артподготовку на полчаса. Полк пустили, хотя сведения были не совсем точными. Только вышли на чистинку, начали немцы крошить, как в мешке оказались. Если и осталось от полка, то человек двадцать.

После этого две недели мертвых свозили лошадьми на грабарках — костер навалят и везут. Выроют траншею бульдозером, накладут как дрова и зароют. Поставят пирамидку со звездочкой — «братская могила».

Захлебнулась атака, дня три стояли, и вновь прорыв. Закрепились на той стороне, как сейчас помню, на левом берегу в деревне, от нее ничего не осталось — одни остовы домов. К вечеру дым, туман — не пойми чего.

Летят наши бомбардировщики в тыл к немцам, их сопровождает много истребителей. И вдруг со стороны деревни, с тыла, два «Мессера» на бреющем появились, обстреляли наши войска из пулеметов, потом бомбы сбросили. А разведчик должен был заранее их обнаружить, встретить. Я увидел их, передал, но они уж улетели.

Стою на наблюдательном пункте. «Чьи самолеты? — спрашивает полковник. «Немецкие», — отвечаю ему. Ну и начал, начал, а сам кобуру расстегивает. Ему объясняют: «Видимости нет, а они зашли с тыла да еще под гул наших самолетов. «Щелкнет сейчас, думаю, и с концами».

Замполит взял его за руку и увел в блиндаж. Слышу, говорит: «Все пропустили эти самолеты, а наш еще вперед всех передал». Заступился за меня майор. Погиб потом...

— В декабре стою на наблюдательном пункте. Наши «кукурузники» летают, и немцы в это время не стреляют. Такая тишина!

Я наверху, а у дверей часовой хохол Гайдамака. Холодно. Закутался в плащ-палатку, но в ботинках и в шинелишке нет спасения от холода.

Не выдержал я, спустился и стал бороться с хохлом. Завалил его, сижу верхом, а дверь открывается, и пистолет появляется. Я на наблюдательный убежал.

Полковник всех поднял, весь штаб, и давай обсуждать, что оставили полк без наблюдения, Думаю, что же делать? Мнения были разные: отправить в штрафную или в пулеметную роту. Офицер разведки говорит: «Товарищ полковник, у меня всего три человека. Сколько времени их обучали, чтобы было лучшее наблюдение!» Отстоял меня майор — не отправили в пулеметную роту.

Немножко попозже подают на наградные листы — орден «Славы» каждому. Учитывалось, сколько сбито самолетов с нашей помощью.

К тому времени снег выпал. Шли на немецкий город: мы на белом снегу, а немецкая авиация в воздухе. Сашка Кузнецов (москвич) наблюдал одну сторону, мне другая досталась. А впереди, в ячейке, в полный рост

— в каске командир полка. Мы слышим — свистит снаряд, знаем куда летит, а он — бух! — и лежит на дне ячейки. Это Сашка хорошо подражал свисту снарядов и вою бомб. И вот так раз пять положил командира полка, пока тог не догадался — снаряды летят, а взрывов нет. Спрашивает: «Кто?». «Кузнецов и Нервов», — отвечают.

Из списков нас, конечно, вычеркнули. Остался Леонид Артамонов из Орловской области. «Ничего, я добьюсь!» — говорит капитан, но не привелось.

Пошли мы с ним выяснять обстановку. Он сел на бруствер и пишет донесение. И откуда-то болванка шальная прямо ему в пах — все вывалилось, а меня откинуло в сторону. Я забрал полевую сумку и доложил начальству. Похоронили этого капитана, и орден наш накрылся.

 

*           *            *

А сколько земли за войну переворочали! Когда стояли на одном месте — поприятнее. А на новом надо было вырыть под штаб, командиру полка, для себя просто канаву-могилу: чтобы лечь, соломы подстилали, сверху закрывали небольшой лаз — теплота, даже зимой.

Был я во взводе управления полка старшим связистом, потом разведчиком. Когда идет передислокация, разведчик едет впереди прикинуть, где разметить командный пункт, намеченный заранее на карте. Ехали, ехали однажды на «Додже» открытом. Смолили...

Дорога шла в низине через мостик и поднималась на пригорок. Едрит твой мать, впереди полевая кухня и... немцы идут с котелками. Вот так залетели! Шофер не растерялся, крутанул в обратную, успел выскочить из-под огня. Спустились в лощину и спаслись. Немцы, увидев нас, тоже растерялись, наверное.

А это произошло в Восточной Померании. Выбрали мы в одном доме командный пункт и пошли обследовать помещение. Увидели ледник-погреб. Мы, нас трое было, решили так: давайте закидаем гранатами, потом вскочим.

Встают четыре немца: один офицер и три солдата. Вывели их из погреба с поднятыми руками. Начальник особого отдела капитан Ихлаков подопрашивал их. со штабом связаться не мог, везти не на чем. Куда девать? Решили их расстрелять.

Вывели за сарай в поле: «Идите». Они: «Гут, гут». Мы по ним открыли пальбу, корчатся на снегу... Я неделю не мог есть жидкое, потом привык. Кухня приедет, немец мороженый лежит, сядешь на него и наворачиваешь из котелка. А пленные-то немцы, думалось, ведь ничего уж тебе не смогли бы сделать.

 

*            *            *

Переезжали на новое место в направлении Ковеля — меняли огневую позицию. Выехали колонной на дорогу: пушки к машинам, мы в кузове спецмашины для взвода управления. Шли со скоростью 90 километров в час. Дорога обстреливалась, обсажена деревьями. Офицер на легковой машине все торопил: «Подтянуться! Подтянуться!»

Только он на шофера нашего накричал, чтоб тот не отставал, как впереди открыли артиллерийский огонь, снаряд разорвался. У меня в глазах только дерево мелькнуло здоровенное, больше ничего не помню. А рядом медсанбат находился, они все видели. Очнулся — надо мной женщины в белых халатах: «Чего болит?». «Ничего». — говорю, а очухался — ноги болят, но пальцы шевелятся.

Машина наша вверх колесами. Майор Шишкин в кабине сидел, увезли без сознания, не знаю жив ли? Остался я в санчасти, с месяц околачивался — ноги болели С тех пор, наверное, и поясница покоя не дает.

 

—«Война — это тяжелый труд, изнурительная работа», — заканчивает вспоминать Михаил Павлович. Для сержанта Первова она закончилась в 1950 году, но служба в отдельной зенитно-артиллерийской дивизии № 65 запомнилась навсегда. Да и как забыть своих друзей живых и мертвых, события, чужестранные деревни и города, которые освобождали они, советские солдаты.

Н. ИВАНОВА, с. Юрьевское.

 

Был там  „Свадебный букет  с закуской „Провансаль"

Принаряженные мартыновцы и их гости пестрыми ручейками стекались в Дом культуры на праздник «Успенье-95». Не миновать им было фойе, где традиционно разместилась выставка «Дары осени». И что же они увидели?

Разглядывая экспонаты 19-ти участников, думали, наверное: «Вот так расстарались, потрудились — глаз не оторвать!» Посмотрели, и отзыв тут же написали о том, что особенно приглянулось. А по этим отзывам потом и победителей определили.

Почти всех очаровала тыква Варвары Васильевны Громовой из Нефина, и не только своим размером, но и необычной розовой окраской ребристых боков в светлую крапинку. Ее же картофель почти черного цвета после выставки в мгновение ока оказался в сумках наших гостей, глав администраций — взяли на развод, передавая Варваре Васильевне благодарность.

Сережа Воробьев еле-еле дотащил до стола кабачок ростом с его младшую сестренку Олю, им тоже удивил восхищенных зрителей.

У кого же уродился самый красивый цветок? По мнению многих, в саду у Замяткиных. Денис принес букет очень симпатичных голубых вьюнков, красный ленок и неожиданно красивые ромашки. Однолетки эти невелики по размеру, но взгляд притягивают и завораживают.

Валентина Александровна Ершова вырастила стройные благо-родные гладиолусы (даже синих тонов!) и изящный белый патиссон.

Отрадно было видеть в этом году множество композиций. Участники выставки не только вырастили цветы, овощи, фрукты, но и  постарались их составить и собрать попричудливее.

Вот очень забавный «Натюрморт» получился у Веры Васильевны Пресновой с детьми. В центре кабачок, окруженный разными овощами, цветочками из свеклы и моркови, солеными огурчиками. На спине его устроились человечки из китайских яблочков. А сам довольный таким соседством кабачок улыбается на все три нарисованных передних зуба.

На большом подносе уютно чувствуют себя овощи Елены Алексеевны Великолеповой («Уро-жай-95»). Здесь перчики, да и морковка хороша, а завершает ату композицию большой желтый помидор.

А Карасова-то Екатерина Сергеевна с Андрюшей до чего додумались! Разместили цветы в строгом порядке: бархатцы, георгины, гладиолусы в необычной вазе — изящной тыковке. Оригинальный сосуд получился!

Кстати, о названиях. Нет предела фантазии! Были длинные: «Свадебный букет с закуской «Провансаль». Букет, который собрала Светлана Николаевна Дорофеева, действительно хорош, да и с подноса, что стоит рядом, есть чем попитаться — огурец соревнуется своим размером с кабачками.

И короткие — «Всполохи» Валентины Ивановны Абрамовой выдержаны в красных тонах: астры, земляника ремонтантная, компот из яркой «китайки».

Семья Богородских из Юрьевского решила назвать свой букет «Сиреневый туман». Имя навеяли георгины и крупная и крепкая «антоновка», что лежала рядышком.

 

*            *            *

Вопросы, предложенные всем желающим проверить себя на знания огородных и садовых растений, поставили в тупик. Снежная ягода (кустарник) оказалась для наших мест диковинной — никто ее не назвал, как и валериану лекарственную ( в культуре), и семена бораго (огуречной травы). Зато уже цветущий салат первой определила Н. К- Монахова, ей и награда за труды — подсолнух.

Редко кто не хвастает нынче хорошей картошкой. С радостью выкопали и свалили в подполье, поэтому трудно было отыскать самую крупную. А на выставке самой полновесной она оказалась у 8. В. Пресновой, и за это ей никем не узнанные семена бораго вручили.

Кончился праздник, разошлись все по домам, сберегая в душе ощущение красоты, добра и хорошего настроения.

Л. И. ЧУРАКОВА. 

ПОЗДРАВЛЯЕМ

С 75-летием СЕРГЕЯ ИЛЛАРИОНОВИЧА ЛАПШИНА из Юрьевского, с 70-летием ЕКАТЕРИНУ НИКОЛАЕВНУ ТАРАСОВУ из Киндякова, с 50-летием ЗИНАИДУ СТЕПАНОВНУ РУМЯНЦЕВУ из Мартынова—всех, кто отметит свои юбилеи нынешним октябрем.

За плечами фельдшера Натальи Сергеевны Михайловой четыре года учебы в Рыбинском медучилище, пять лет работы на Мартыновском медпункте, а в начале этого года — три месяца повышения квалификации в Ярославле. Оттого, на-

верное, так спокойна на приеме Валентина Николаевна Виноградова — знает, что ей и диагноз правильный поставят, и лекарство нужное пропишут, в общем, вылечат так, что хоть завтра в космос полетай!

 

2   стр.  «КАЦКАЯ    ЛЕТОПИСЬ» № 13—14 (32—33),                                           сентябрь  1995 года 

 

Из очерка «Мышкины потешки»

У   ДЬЯКОНОВСКИХ  БАБУЛЬ

ОТ «КЛ».

Галина Львовна Дайн живет в городе Хотьково Московской области, а работает в Сергиеве Посаде. В своем деле (а она занимается историей русской игрушки) — крупнейший специалист: кандидат искусствоведения, член Союза художников России. В прошлом году вышла ее книга «Игрушечных дел мастера», экземпляр которой она подарила нашей библиотеке.

В поисках материалов для своей новой книги она исколесила почти всю Россию, заглянула и в Мышкинский район, в результате чего появился очерк «Мышкины потешки», которым она щедро поделилась с «Кацкой летописью».

В № 10 за июль 1995 года мы напечатали первый отрывок «Про бабу Сашу и куклу Катю», а в августовском   № 11 — 12 — «Куклы бябы Нюры», и вот пришла пора прощальной публикации.

Эти газеты мы высылаем исследовательнице, а с ними великую благодарность за науку и привет от наших старушек, которым она так полюбилась.

Теперь идем в соседнюю Дьяконовку вместе с безотказной Лидией Ивановной Чураковой, Она ведет велосипед с сумками: в моей — хлеб и продукты, в се

—  корреспонденция, передвижная библиотека. Все время возит ба-булькам журналы и газеты, книги:  кто не читает, хоть картинки посмотрят. А то  и  сама  рассказывает им разные новости. Летом

—   на  велосипеде,    зимой — на лыжах,  с   рюкзаком.  Вот  уж  не думала, что жива на селе такая советская услуга. Жива, конечно, пока  есть  такие  люди,  как Лидия Ивановна. Ее знают и ждут по   всей округе.

Асфальт кончается, велосипед остается в придорожной яме — никто не возьмет. Плывем дальше по непролазной грязи, ползем вдоль деревни по одной стороне — через улицу не перейти даже в резиновых сапогах.

С краю два кирпичных дома — колхозные. В одном недавно поселились беженцы из Азербайджана. А дальше в домах живут по одной старухе. Проведывают друг друга, помогают, собираются вечерами поиграть в карты и поют. Ни магазина в Дьяконовке, ни почты — ни в живых, ни в мертвых.

Идем в крайний дом к Чистяковой Зое Васильевне. Она коренная, дьяконовская. Как родилась тут в 1912 году, так и прожила всю жизнь в родительском доме. Открытая, добрая, худенькая и совсем крохотная. Страшно смотреть, как тащит ведра с водой, наклоняется с высокого помоста над ямой — питьевая вода здесь верховая. Никогда раньше не видела таких ям-колодцев.

Устроила меня Лидия Ивановна, уходит по домам. И Зоя Васильевна подсаживается к телевизору — нельзя пропустить «Марию»; здесь тоже смотрят ее дважды, утром и вечером.

А я разглядываю старушечье жилье. Сколько собрано в нем всякого рукоделия, как в музее. Пол застилают старые половики еще с льняным утком, на диване и стульях — лоскутные коврики, на стене — тряпичный угольник, на столе — клубки напряденной овечьей шерсти, начатое вязание.

На комоде, гардеробе, на окнах, телевизоре — всюду светятся букеты сухих «клопиков», знакомых с детства. Так просто и ласково называли у нас в Даниловском районе эту траву, несмотря на схожесть ее семян с кровожадной домашней нечистью.

— А у нас — «божьи слезки», — говорит Зоя Васильевна. Так вот почему их всегда собирают и ставят на зиму. Высохнут «клопики», засеребрятся, засверкают сотнями жемчужных капелек — в самом деле «божьи слезки».

После «кино» сидим с Зоей Васильевной, пьем чай, и она вспоминает:

— Первенца своего я дома родила, в 1937 году. У нас в деревне бабка Вера была, она всех и повивала. Как схватки начнутся, за ней и бегут. Потом целую неделю повивуха парила родиху веником в печке. Зыбка лубяная на оцепе березовом качалась, над ней полог был из холста. Сидишь, качаешь, прибайки поешь:

 

Спи, спи, ангел мой,

Богородица с тобой!

Богородица с тобой,

Глазки ангельски закрой!

Киска, киска не ходи,

У нас Андрюшу не буди.

Андрюша выспится,

Не будет пыхтиться.

 

И в детстве приходилось нянчится, и в чужих людях. С 7 лет нянька была. Погулять-то охота, а робёнко не спит, вот и споешь:

 

Бай-бай, бай-бай!

А отец-то балабай,

А мамаша — сатана,

Покачала бы сама!

Раньше-то много всего пели. А свадьбы какие были! На девишннк большую елку красили. Цветочков из бумаги навешают, ленточек и поставят на стол в кресте деревянном. Невеста под елкой сидела, плакала: раньше ведь не по любви отдавали, а за сарай да за житенку. Плачет невеста, а мы поем девишные песни:

 

Ёлка-ёлка, сосенка,

Да зелёная ель кудрявая.

Как у ёлки нету маковки,

Так у Марьи нету маменьки...

 

А на второй день свадьбы ряженки ходили: пастух и пастушка. Телка у них будто пропала— ищут. Придут с корзиной, с травами разными: петрушка, репей— и на все приговорка. Омеляют-омсляют (т. е. мелют), а потом куклу достанут. Завернута в одеяльце. Скажут, что подкидыша нашли и дают невесте, а она не берет стесняется. Тогда и положат куклу-то молодой под подушку, чтобы ребеночка наспала.

Раньше хорошие песни были. Это уж в колхозе все оммажу-рились (от слова "мазурик»), матерные пригудки поем:

 

Советская власть —

И в квашонку нечего класть!

Советская власть —

Баба листом опилась!

А то и еще похуже.

 

Мы сейчас с Вами к Каретни-ковой сходим. Она из нас самая старая, 1905-го году. Соберем к ней старух, и кто чего расскажет.

Так и сделали. Первой прилетела Самолетова, за ней подошли еще Трое и начали вспоминать, только успеваю записывать.

Вроде и игрушек никаких особых не было у бабулек в детстве, промыслов игрушечных мышкинцы не имели, да и денег не водилось на покупку готовых игрушек, а, выходит, каждый возраст имел свои забавы: мальчики — свои, девочки тоже.

Родился ребенок — повесят над зыбкой пузырь-погремушку. Их все делали—традиционная крестьянская игрушка. Зарежут теленка, натрут  пузырь золой или песком на доске, чтобы к рукам но лип. Растянется он, выдуют через СОЛОМИНУ и «камешков гуда

штучки при спустят разных», и на шест к печке — сушить. Вот и будет «громотуха» для младенца.

Начнет ребенок на ноги подниматься, помогут «ходульки» — стульчик па колесах.

Делали еще каталки на палочке, на двух колесах, и бегали с ними ребятишки друг за другом "босикам» да погрязи»,

Для забавы малышам мастерили «колотушки"  (вертушка с шариками) и куклы из соломы.

— Парились в печке и подстилали солому. Высокая, ржаная— теперь-то и нет такой. А из печки-то будет мягкая, гибкая. Вот и сделает мать куклу. И ручки загнет под бока и уберет их в стан. Подстрижет по подолу, и получится кукла как в клешеном платье. Поставим на стол, застучим по нему кулаками, и запляшет наша кукла, — рассказывает Голышкина Клавдия Федоровна, родом из Чернева.

Очень рано дети и сами находили себе забавы. По зимам, когда в избе много лучины, собирали «крестики» — разные конструкции на основе ромба. Эта лучистая розетка также древнейший тип народной игрушки, символизирующей солярный солнечный знак.

У всех ребят были самодельные мячики-шитки, скатанные из шерсти. В них играли в лапту, начиная с Пасхи.

Зимой же по избам играли «в юлу». Делали деревянный волчок кубической формы и «жопка отточена как веретено». С четырех

сторон чернильным карандашом буквы написаны — со значением О — отнять, П — прибавить, Н — ничего, В — все. Собирались не менее 4-х человек, копеечки с собой брали и ставили на кон деньги. Пустят волчок, он сильно и долго крутился. И смотрят, кому что выпадет.

И в «лодыжки играли. Мешочек с косточками от овцы так и висел на стенке. Их в краске, в луковых перьях красили, кто карандашом, чтобы различить можно. Соберемся 3-—4 человека. Возьмешь горсть, раскинешь и выбиваешь: горбок в горбок, ямка в ямочку. А заденешь—сбился, другой будет щелкать».

— Из карт домушки ставили на полу, целую деревню состроим,— вспоминают дьяконовские старожилы.

Помнят, что у мальчиков «ко-нечки были деревянные, на колесах — отцы делали. Их катали и возили по деревне».

Девочки же самозабвенно играли в куклы до самого замужества. У всех были «избушки» гденибудь у дому, в них и играли.

—   Кукол больше    из    тряпиц шили, а я все из палки делала,— говорит    Наталья Ивановна Каретникова. Вот и здесь, на Ярославщине,   просматривается   древняя основа куклы — деревянная идолообразная фигурка.

Интересно, как в 1930-е годы начала разрушаться в деревне традиция изготовления крестьянской тряпичной куклы. Появились фабричные игрушки, и самоделки стали подражать городским куклам. Вера Степановна Яковлева (1925 г. р.) рассказывает, «как крестная делала тряпочные игрушки. Живо сварганит. И руки и ноги приработает», — это уже на городской манер.

—  Не забыть, как мы однажды такую-то куклу углем накрасили: и титечки, и между ног. Накрасили и завернули куклу, а крестная доглядела,   развернула     и   была нам   с  сестрой    дома    страшная трепка.

Так менялась, ломалась традиция. То, что считалось значимым и красивым, стало постыдным. К слову сказать, это совсем не означает, что грудастная иностранка Барби близка народной эстетике и психологин. В крестьянской кукле — эпическая символика, в Барби — голый натурализм. Первая — частица духовной культуры, втора — продукт технологии. Эти куклы — антиподы.

В других деревнях, где я потом побывала, в Кологривцеве, Ан-теплево, Рождествене — везде перечисляли те ж игрушки и игры.

Г. Л. ДАЙН г.  Хотьково  Московской  Области 

Это небольшое, но интересное исследование прозвучало на краеведческих чтениях «Кацкой летописи» в феврале этого года

 

ПЕЧКИ-ЛАВОЧКИ

Раньше в каждом доме обязательно стояла русская печь. Кто же сложил их в наших избах?

Жили в Парфенове два брата: Виктор Григорьевич и Алексей Григорьевич Годины. Они были печниками. Алексей Григорьевич был немой, и он уже умер; а Виктор Григорьевич живет сейчас в Угличе. В нашей местности, во Владышине, живет их сестра Фаина Година.

Мартыновские приглашали из Черноусова «безрукого Тимоху» - Тимофея Ивановича. Тимоха одноруким был, печь одной рукой клал, заказчик-хозяин только успевал кирпичи подавать.

Печь клали на опечке — деревянном срубе. Огонь полыхает в устье, пол которого называется под, а степы—свод. Площадка перед устьем — шесток, пли сошок, устье закрывается заслонкой (заслонком). Круглая вьюшка закрывает путь дыму, а впечурке, квадратном углублении, можно высушить рукавицы. Дымоход, соединяющий печь с трубой, называется боровом, а дрова можно складывать в подпечке пли в подшестке по-другому. Над шестком расположено чело печи.

Сгорят дрова, останутся одни уголья, их заметают в угол—жаратошник. Уголья перетлевают и превращаются в золу—жаротошный песок. Из него делают щёлок. Для этого клали жаротошный песок в корчагу и оставляли в печи. Уголья перетлеют, их потом просеют — и щелок готов. Его использовали как мыло.

В печи готовили много разнообразных кушаний, таких как морковница. Варили кашу морковную с яйцом и молоком заправляли.

Но всех вкуснее была кулага. Ее готовили так: в квашон-ку наливали теплой воды, добавляли ржаной муки. Тесто должно быть как на оладьи. Всю ночь тесто киснет в теплом месте. Утром тесто выливали в корчажку и ставили в печь. Кулага получалась кисло-сладкой.

Для того, чтобы вымыться в печке, сжинали небольшой снопик ржи. Несли в ригу, сушили, потом клали па плотно утрамбованный пол, обколачивали ценами. Солома получалась длинная, не мятая, она называлась прямлёной соломой. Собирали снопик побольше, отряхивали его и несли домой. Истопив печку, выгребали всю золу дочиста, выстилали внутри соломой. Ставили во внутрь тазик с водой. А чтобы вода оставалась теплой, бросали в нее раскаленную булыжину. Рядом клали ошпаренный веничек. Залезали во внутрь, парились, намыливались, вылезали, брали с собой ведро воды и бежали во двор окачиваться.

В печках у нас мылись еще недавно.  Первую  баню     в Мартынове   построил   Василий   Захарович Щепиков в 1948 году.

Из ошпаренной соломы делали для детей куклы. Брали пучок соломы, сгибали, вверху перетягивали — получалась голова. Во внутрь добавляли соломы, связывали руки под бока, перетягивали талию. Внизу получалось как бы расклешенное платье. Равняли и ставили куклу на стол, барабанили по нему, и кукла плясала,

Светлана  Замяткина  д. Мартыново

 

ВЕЛИКИЙ, МОГУЧИЙКАЦКИЙ  язык

Ударение падает на букву, выделенную  жирным  шрифтом.

СБИТЕНЬ — полненький такой, толстенький малыш.

СБОРНЫЕ — так назывались девичьи посиделки.

СВЕРТЕНЬ  —   что-то,  свернутное  трубкой,   например,  половик, бумага или кусок материи:    «А у меня еще пять свертней домотканных в сенях лежит!» У кого? Не скажем!

СВЕС — либо карниз у дома: «В Ордине в свесе слиток золота нашли», либо подзор у кровати: «Увижу у кого какой узор на свесе, такой и для себя сделаю».

СЕДЕНЕЦ, СИДЕНЬ — изделие из неподнявшегося теста. В Мартынове предпочитают первое слово, в Юрьевском второе, А еще могут назвать НЕУДАШНИКИ.

СЕМЕНА — да, гак и говорят кацкари, делая ударение на первом слоге: «.Оставить картошку на семена».

СЕМЬЯ — обыкновенная семья, только опять ударение на первом слоге: «Попробуй, прокорми такую-то семью!»

СЕМНАТКА — семнадцатилетняя девушка. «Пятый десяток пошел, а бегаешь, как семнатка!» И еще пример: «Павла Александровна все время худенькой была и в старости такой осталась. Ей муж и говорил:

- Ты у меня со спины-то как семнаточка, а повернешься...»

СЕНЦЫ — «Надо же, сколько названий у одного места! — удивилась Тамара Павловна Ершова. — Здесь в Мартынове ГАНДАРЕЕЙ, ГАНДАРЕЙКОЙ зовут, а у нас, в Кузьмадемьянке — дак все КАЛИТКА». А в Хороброве, Тамара Павловна, это СЕНЦЫ или ЧЕРНЫЕ СЕНИ. Есть у помещения, соединяющего двор и сени, еще одно имя — ЗАДНИЙ МОСТ.

СЕРЕДИ — скажем, середи деревни, посредине то есть.

СКАРЛЫКАТЬ — издавать неприятные звуки, водя одним предметом по другому, скажем, железом по железу или стеклом по стеклу.   «Ой,  как  зубами   скарлычет!»  у   некоторых  это  неплохо   получается.   А если кто вдруг неважно заиграет па гармошке, тоже осудят: «Ишь, — скажут, — заскарлыкал!»

СКЛЁП — склеп. В чем? В склепе.

СКЛАДЧИНА — такое празднование какою-нибудь события, при котором все участвующие вносят свою лепту.

СКЛАДЧИЦА — «Анна Федотьевна артистка была, такая складчица говорить». А вот слова, которым бы можно назвать умеющего хорошо (складно) говорить мужчину, мы не слышали.

СКРАЛО — популярное на Калке ругательное пожелание: «Скрало бы тебя!» — скажут, значит, пропасть бы тебе!

СЛАВИЛЬНИЦА — «Она славильница была, красавица», то есть славилась по округе.

СЛИНА — «Так слина, вожжей и течёт», наверное, все догадалъись, что это о слюне.

СМЕХОМ — либо легко, быстро выполнять какую-нибудь работу («смехом сделать»); либо говорить шутя («да я пошутил, смехом сказал»),

СОЛОДЯШКА — вот как интересно называют в Мартынове луговых опят.

СОЛОДЬ — небольшое, чаще в виде подковы, озерцо на месте старого русла реки. Слово хоробровское.

СОЛОЩИЙ, СОЛОЩЕЙ — так называют скотину, которая хорошо ест, а так же человека, охочего до всего.

СОПА (множественное число СОПЫ) — сопка. Их раньше было много за   Владышиным   при  впадении  Чернавки  в  Топорку,  а теперь их срыли тракторами. СОСУНОК — леденец.

СОЧЕНЬ — что это за кушанье, мнения разделились. В Мартынове так называют обыкновенный блин, начиненный творогом. В Хороброво дали рецепт особого сочня: «Тесто делаешь как на пельмени, только для вкусу яйца два толкнёшь. Раскатаешь его, нарежешь кусочками, сляпаешь из каждого лепешку и сучишь скалкой до размера сковороды. Раньше сочни из ржаной муки делали, а теперь из белой. Ели с творогом, а лучше всего с брюквой да со сметаной».

На рисунке: СУДЁНКИ были разными — с дверцами и без (смотри текст на 4-й странице).

№ 13—14 (32—33), сентябрь    1995 года."  «КАЦКАЯ    ЛЕТОПИСЬ»  4 СТР.

 

ВЕЛИКИЙ, МОГУЧИЙ,.,

СОШОК — шесток. «А баран с сошка, обломал бока», — поется в детской пригудке.

СПОЛОХ — висел в Хороброве колокол с особо резким звуком, в который звонили при пожаре. «А риги часто горели. Как   забьет сполох, да   часто-часто,  хуже  чем  сирена.  Все  наполохаются,  выбегут из домов: — Где? Где горит?»

СПРОСЛИВЫЙ, СПРОСЛИВОЙ — требовательный: «Уж больно ты спрослив!»

СПРАВЛЯТЬ — где-то праздники отмечают, а на Кадке справляют.

СРЯДА — одежда, чаще новая, не обыденная: «А сряды-то сколько накупила!»

СРЯДНЫЙ, СРЯДНОЙ — нарядный.       ,'

СРЯЖАТЬ, СРЯЖАТЬСЯ — собирать. собираться. «Дождь сряжался, сряжался, да и перестал». Или: «Куда срядился?», значит, куда собрался?

СТАРИННЫЕ СТАРИКИ (СТАРУХИ) — старость и сама по себе далеко не молодость, а уж каким должен быть «старинный старик»? Наверное, очень древним.

СТАРУШЕННЁ -- собирательное к «старуха». «И старушеннё-то на биседу придут, рассядутся по лавкам — всех переберут».

СТЕТУХА, ССЕДЫШ — простокваша.

СТОГОМ — это наречие употребляют для характеристики переполненной емкости: например, ложка соли стогом, ведро огурцов стогом. А то еще скажут: ложка соли с ВЕРХОМ.

СТОЛБИЦА, ПЕТУШОК — стебель щавеля: «В плохое-то время ходили за щавелем: листья и столбицы наберем, щи варим».

СТОЛЕШНИЦА — скатерть, да чаще не какая-нибудь, а домотканная, с узором.

СТОРОЖА — охрана, сторожение, работа сторожа: «Вижу, они со сторожи идут».

СТРАМ — срам.

СТРУБ — сруб.

СТРЮК — струя. «Стрюк у ней широкой, не то что у некоторых, что волосина», — это, как вы поняли, о корове.

СТУДЕНЬ — обыкновенная пища из сгустившегося при охлаждении мяса, только если в литературном языке ее название мужского рода, то на Кадке — женского: «студень несолена».

СТЯГ — высокий человек.

СУДЁНКА — невысокий шкаф для посуды.

СУДНО, СУННО — любая посуда. СУДОК —  посуда, чаще глиняная,  с ручкой.     В судке,  раньше носили в поле обед.

СУКАНЕЦ — муравей.

СУПАРЕНЬ — отчаянная, чрезвычайно храбрая, боевая девушка.

СУПРЯДКИ — небольшие посиделки.

СУХОРОСЬЁ, СУХОРОС — отсутствие росы; для косаря, между прочим, большая помеха.

СХАМАТЬ — съесть: «Накладу поросенку яблок, он и схамает все!»

В № 4—5 за март 1995 года мы опубликовали словарь на букву «Т». А сейчас, когда у нас осталось местечко, мы печатаем дополнение.

ТВОРОГ  —  кацкари  произносят   это  слово,  делая  ударение  на последнем слоге.

ТЁЩИН ЯЗЫК — осока, у которой, и вправду, листья длинные, тонкие да такие острые, что живо руку поранишь — настоящий тёщин язык. А если ее скосишь и высушишь — еще одна неприятность:   сено получится черное.

ТОВАРИЩ — это революционное слово на Кадке означает «одногодок, ровесник, сверстник».

ТОВАРКА — ровесница: «Да она моей Нинке товарка».

ТОЛКНУТЬ ЯЙЦО — разбить яйцо для приготовления пищи: «Я пять яиц в яишницу толкнула».

ТОМЛЁНАЯ КАРТОШКА — если уже сваренную, очищенную картошку накрошить в сковородку и полить сметаной, а потом поставить в протопленную русскую печь, через некоторое время получится вкусное блюдо — томленая картошка. Можно поступить иначе: целые картофелины полить подсолнечным маслом и так же поставить в печь, а потом вынуть подрумяненную, вкуснейшую

КАРТОШКУ КРУГЛЯШАМИ.

ТОРОПОМ — быстро, кидком-броском, а оттого некачественно. Впрочем, спешка всегда наказуема: «Торопись, оно себе торопится!» — говорят у нас, что примерно соответствует литературному: «Поспешишь — людей насмешишь».

ТПРУТЕ-ТПРУТЕ — слово-манок для подзывания телят.

ТУРГОВАН, ЧУРГАН (множественное число: ТУРГОВАНЬЯ, ЧУРГАНЫ) -г- нерасколотое полено. Это неказистое на первый взгляд слово одно их древнейших в нашем языке. Тысячу лет назад верили в бога Чура. «Чур меня!» — это о нем говорят до сих пор. Деревянного идола бога Чура звали Чурка. В речи кацкарей, у которых, как известно, славянская кровь смешана с ме-рянской, «чурка» превратилась в «тургован».

ТУТА, ТУТО, ТУТОТКИ — тут, здесь.

ТУТОШНЕЙ, ТУТОШНИЙ — здешний.

ТУШНЫИ — от слова «туша»; так говорят об очень полном человеке: «Долго прохворает, тушная она, тушная».

ТЫН — огород.

ТЯПАТЬ — косить либо мало, либо плохо, неумеючи: «Да я и не косила, потяпала только в тыну».

 

Маме

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ

 

Мама — пусть это даже не первое слово, которое произносит ребенок, пусть так, но мать для человека — это во-первых, друг, который любит и воспитывает тебя; а во-вторых, это женщина, которая дала тебе жизнь и всю свою ласку, доброту и надежду. Разве не так?

Я хотел бы рассказать один интересный и очень поучительный случай. И хотя речь пойдет о животных, но они тоже умеют любить своих детенышей.

Был чудесный солнечный день. Даже в тени раскидистого дерева я ощущал послеобеденную жару. «К вечеру будет огромный ливень», — подумал я и присел в корнях дерева-великана.

На лугу, который раскинулся передо мной, росла невысокая темно-зеленая травка. Мерно вышагивая, паслась рыжеватая кобылка — высокая, складно сложенная, мускулистая. Я свистнул, и она с тихим ржанием повернула голову в мою сторону. Подняв уши торчком и раздув ноздри, она смотрела на меня, и я заметил звездочку белой шерсти повыше носа.

И вдруг из-за нее вышел маленький жеребенок, и тут же из кустов выбежала свора охотничьих собак и с громким лаем бросилась к лошади. Кобыла загородила боком жеребенка, шкура его мелко вздрагивала от страха.

Окружив лошадь, и жеребенка, собаки старались схватить их за ноги. Одна из них замешкалась, когда пыталась ухватить жеребенка за морду, и тут же сильным ударом копыта кобыла размозжила ей голову.

Разогнав собак, я хотел подойти к кобыле, но она, повернувшись, стала уходить в сторону деревни.

Вот она — материнская любовь.

Андрей ЛОБАЗОВ.

 

Пишу свою родословную

О мамах замолвим словечко

Моя мама, Евгения Анатольевна Громова, родилась 26 июля 1961 года в селе Юрьевское и росла в большой семье: у нее три сестры и два брата. Все они ходили в Рождественскую школу.

Однажды с мамой произошел такой случай. Возвращаются как-то из школы она и подруга Галя. Мама предложила:

—  Давай начерпаем сапоги. Дома у нас сухих   нет, и завтра   в школу не пойдем!

—  Давай!  — согласилась подруга.

Начерпали. Пришли домой, сняли сапоги и поставили на печку. А вечером заходит учительница и говорит, что ребят на каникулы распустили. Вот где смеху-то было!

После школы мама поступила в ГПТУ города Переславля-Залесского. Она начала учиться на вышивальщицу, но, проучившись год, уехала домой вместе с тетей Верой Галуновой.

Познакомилась с Валерием Анатольевичем Громовым, это с моим папой, в восемнадцать лет вышла замуж и переехала в Мартыново. Там и мы с сестренкой на свет появились: Наташа и Катя.

Мама работает уборщицей в Мартыновской школе: открывает ее по утрам, моет полы и моет доску в физкабинете, стирает пыль, поливает цветы — есть еще  много других забот.

У мамы голубые глаза, рыжие и кудрявые волосы. Характер у нее не такой уж строгий: если ее не разозлишь, то она очень веселая. А если разозлишь — тогда все! Когда она сердита, да ты ее еще не слушаешься, то сразу кричит: «Сейчас позову отца!» Конечно, папу мы боимся, только он взглянет, так мы сразу тише воды.

Мама очень любит читать и вязать. Если она читает книгу да еще с продолжением, тогда ее лучше ни о чем не спрашивать — вес равно от книг не оторвешь.

Особенно часто это бывает зимой, когда долгими вечерами много свободного времени. Тогда же она и вяжет свитера, жилетки, иногда рукавицы.

Еще она любит готовить, особенно хорошо у нее получаются торты и пирожные. Они такие вкусные, что пальчики оближешь!

Вот, наверное, и все я о моей маме рассказала.

Наталья ГРОМОВА.

                                                           ***

Мою маму зовут Лидия Александровна Дорофеева. Она родилась 19 июня 1956 года.

Детство она провела в Дьяконовке. Было очень весело: ходила с подружками за ягодами, за грибами; купалась, а зимой катались на санках, на лыжах.

Мама помогала родителям управляться на ферме. А после школы училась в поселке. Великом на швею по пошиву мужской, женской и детской верхней одежды. Училась она хорошо, на «4» и «5», и через три года уже работала в Мышкинском ателье, а потом в Рождествене, закройщиком. Сейчас мама заведует Мартыновским комплексным приемным пунктом.

Мама  строгая,   но  отходчивая,

У нее каштановые волосы и карие глаза. Самое любимое ее увлечение — это шитье: мама умеет шить платья, кофты, халаты, юбки, кепки. А еще она любит читать.

Я очень люблю свою маму! Марина ДОРОФЕЕВА.

 

Дом большой, высокий...

Старинная песня

Анна Ивановна Титова из Левцова любила петь.

—  Я все свое счастье пропела! — говорила она.

—  Баба Аня, а чего же так?

—  Я и в девках все время пела. Мне тятя говорил: «Ты и счастье свое пропоешь!»

Особенно любила она «Дом большой, высокий...»

Анна Ивановна была женщиной крепкой, как говорят «старинной закалки»: много работала, дожила до 83 лет, дождавшись правнуков. Умирая, ночью, она еще раз, в последний раз, спела свою любимую песню.

 

Дом большой, высокий

Освещен огнем,

Музыка играет,

И вальс в нем начался.

Пара за парой —

Милый мой с другой.

Сердце ревнует:

Зачем он не со мной?

Милые подружки,

Как ошиблась я,

Мил другую любит —

Он изменил меня.

Лучше бы кинжалом

Грудь мою пронзил,

Но не чем другую

На вальс он пригласил!

Чем я не красива,

Чем не хороша?

Я любить умею

Не хуже, чем она.

Что я не одену —

Все ко мне идет,

А лицо-то белое,

Больше не цветет...

horizontal rule

Реклама :

horizontal rule

«КАЦКАЯ ЛЕТОПИСЬ» № 13—14 (32—33) Сентябрь 1995 года

Выпуск готовили: С. Н. ТЕМНЯТКИН Л. И. ЧУРАКОВА

Газета  издается  на  средства  Мартыновской  сельской   администрации.   Наш адрес:

152846, д. Мартыново, Мышкинский район, Ярославская область.

Государственное предприятие

«Мышкинская типография» Лицензия ПЛД № 82-3 Тираж 200 экз. Заказ 983. 95 г.

Реклама :

Написать С. Темняткину в "КЛ"                       ;                                                                       Гостевая книга на главной странице

Написать вебмастеру                                                                                                                   Домой

(С) «Кацкая летопись»  Использование материалов - обязательно со ссылкой на «КЛ» http://kl-21.narod.ru/

Хостинг от uCoz