А мы уже два года выходим. Третий пошел...
Газета мартыновских краеведов КАЦКАЯ ЛЕТОПИСЬ
№ 11-12 (30-31) Август 1995 года
Листая календарь
3 июля
В Мартынове отправка — провожали в армию Алешу
Ершова. Конечно же, Он уже не раз успел написать домой, сообщить, что служит в
окрестностях города Капустин Яр Астраханской об ласти в ракетных войсках,
осваивает профессию шофера в «учебке».
9 июля
В Хороброве умерла Павла Николаевна Шабанова.
Старость опять взяла свое: старушка родилась 6 июня 1907 года, и в последнее
время за ней ухаживали дочь и внучка. Они благодарят колхоз «Верный путь» и его
председателя лично за помощь» в. организации похорон.
13 июля
Придешь на старый малинник, а его как не бывало.
Зато если найдешь свежее местечко, не нарадуешься крупнющим, душистым алым
ягодам. Отойдешь в сторонку, а там черной смородины прорва — не больше и не
меньше.
18 июля
Не знаем, помните ли вы Шахерезаду Степановну и
Хуздазада Голиндуховича, но за пределами Кацкого стана о них точно не позабыли.
Приезжала заведующая Шипиловским клубом, просила сценарий праздника
«Успенье-93» Мы и сценарий дали , и насоветовали кучу — посмотрим. ЧТО
Получится у шипиловцев?
24 июля
В Мартынове вдруг задымился асфальтовый завод.
Поскольку дым шел как и положено из трубы, все поняли, что это не пожар. Это,
товарищи, гудрон топят, а потом увозят его нуждающимся в этом сырье.
23 июля
Колбасный завод получил
«Сертификат» соответствия», разрешающий выпуск вареной и
полукопченой" колбасы, сосисок и
сарделек. Ну и Бог с ним, пусть выпускает - жалко что ли!
30 июля
В Доме культуры — «любовный марафон». Десять
храбрых юношей и девушек участвовало в этой шоу-программе, а победил «любовный
треугольник»: Антонина Карасева, Михаил Галунов и Андрей Дорофеев.
ПО КАЦКОМУ СТАНУ
Как в Юрьевском пасут
Проезжаешь, бывает. мимо Юрьевского, а тамошний
пастух сидит на берегу Кадки да на реку поглядывает. Думаете, рыбу ловит? Не-ет,
стадо сторожит!
Кто не помнит июньского зноя? От нестерпимого
июньского солнца да от назойливых паутов было тогда одно спасение — вода. Но
ведь в нее ни одна баба,
даже для того, чтобы подоить корову, не
полезет...
Вот и приходилось пригонять скотину на полдня
домой — в тенек, а спустя три-четыре часа, когда жара чуть поспадет, снова
выпускать ее на пастбище,
— Дак ведь эдак гораздо удобнее, чем каждый раз
ходить доить в поле, — рассудили
сметливые юрьевчане и сохранили этот обычай на
целое лето. Соганяют в Юрьевском, как и везде, рано, в 6-ом часу утра В 12-ом
часу разбирают скотину по своим дворам на обеденную дойку, а в начале 2-го снова
отдают ее на попечение пастуху, который в 8-ом часу вечера пригоняет стадо в
село на ночь.
Да как в Левцове живут
Тихо прошел нынче левцовский престольный праздник
Тихонов день. Разве только к Румянцевым приезжала погостить в родных местах
Екатерина Замыслова, работавшая когда-то на Клюкинском медпункте. Да дождик,
как ему и положено в этот день, все-таки собрался под вечер.
В деревне два дачных хозяйства, а из коренных
жителей осталось 4 бабы да 2 мужика, все преклонного возраста. Может, оттого и
ведут свои хозяйства по старинке.
Долго, например, смеялись над соседями
юрьевчанами, которые вышли на огороды еще в конце апреля — сами-то принялись за
копку гряд с середины мая, а картошку посадили,
как тому и положено на Николу, на 22 мая. И не прогадали: колорадского жука,
например, в глаза не видели, и картофель поспел совсем не позже и уродился
ничуть не хуже, чем у торопыг. Зато огурцы, как и у всех, горчат немного.
Да чего в Хороброве боятся
Большой, на две избы, бревенчатый дом Крюковых в
Хороброве давно уже нежилой. Или это только кажется?
Всю ночь лаяли собаки а утром на
дворе, там, где осталось
немного сена, появилось лежбище —
ночевал кто-то.
Походят хоробровские по дому, хоть и боязно, а
закроют все окна и двери поленом подопрут, а спустя какое-то время снова все
настежь.
Как-то зимой видели дым из трубы, а нынешним
летом и самого жильца: вышел на рассвете
какой-то мужичонка и отправился по направлению к
Юрьевскому.
Так и живут в Хороброве, с опаской поглядывая на
огромный пустующий дом: чего ждать от него — удара ли кирпичом по голове или
пожара от непотушенной сигареты?
Поздравляем!
Привет мартыновским юбилярам: АННЕ ВАСИЛЬЕВНЕ
ЩЕ-НИКОВОЙ, которой 10 сентября исполняется 80 лет; СЕРГЕЮ АНДРЕЕВИЧУ ГАЛУНОВУ,
он нынче уходит на заслуженный отдых; ВЕРЕ ВИКТОРОВНЕ ГАЛУНОВОЙ и СЕРЕЖЕ
КАРАСЕВУ, а ему — 15!
|Привет ВАРВАРЕ ВАСИЛЬЕВНЕ ГРОМОВОЙ, нашей
нефинской читательнице и ВЕРЕ СТЕПАНОВНЕ ЯКОВЛЕВОЙ из Дьяконовки! И в
Юрьевское шлем привет: там САША ЯКУНЧИКОВ отмечает пятнадцатилетие!
В
КОЛХОЗЕ «ВЕРНЫЙ ПУТЬ» ОТСЕНОКОСИЛИ
Давно ушли в прошлое стога да ометы: сено теперь
прессуют в рулоны, килограммов по 250 -300 в каждом.
Но сначала, как и прежде, траву надо все таки
скосить. Лучше всего это сделать на германской «Еве», как В. М. Галунов.—
оприходовал 297-тонн, и огребать за ним не надо, «Ева» сама с этим отлично
справилась. Чтобы сено сохло быстрее, она и поворошить может, что и делал
Валерий Михайлович.
Остальные прицепили к своим тракторам роторные
косилки:
Громов С. О. — 356 т,
Тарасов А. Ю. — 330 т,
Блохин 8. В. —309 т,
Виноградов П. А. — 232 т.
А уж после них, как только сено подсохло,
выехали загребальщики В. М. Морошкйн с А. П. Воронцовым и сгребли его в
валы. Тут самое время и спрессовать его. Этим занимались: .
Ершов Н. Н. .- 437 т,
Замяткин А. П, — 416 т,
Боярское Н. Н. — 317 т,
Дорофеев Н. Ф. — 311 т.
Спрессованное сено кладут в стога,
рулонов по 30, а то и больше в каждом. Никто в колхозе этого
не сможет сделать лучше В. И. Чеснокова. Так стогометателем
один-одинешенек и уберет всё рулоны, только вот для того, чтобы они не
промокли, их лучше покрыть непрессованным сеном. Старое ремесло завершателя
стогов нынче вспомнил Н. А. Розов.
Всего в «Верном пути» запасли 1 294 тонны сена,
ОТСИЛОСОВАЛИ
Силосуют в хозяйстве на «Ярославцах».
В Н. Темняткин накирует, А. Н. Шалаев с Д. А. и А. Д.
Давыдовыми отвезут А, А. Овчинников зеленую массу
аккуратненько разровняет,
А. В. Виноградов не забудет, утрамбует — именно
так, а не иначе это звено заготовило 3 080 тонн силоса.
3 100 тонн в активе второго звена, которое
возглавлял А. В. Громов на «Беде». С ним работали: возили С. Н. Петухов В. В.
Дорофеев, Н. В. Смирнов и С. М. Золотарев пока не сломался; равнял Е А.
Каретников, трамбовал Ю. В. Осокин.
Всего в «Верном пути» заготовили 7 буртов, или
около 6 000 тонн силоса. Хватит ли на зиму? Да, и, пожалуй, не на одну: еще с
прошлого года в колхозе осталось 5 буртов.
Информацией делились Л. М. Тарасова, и А. Ф.
Кудрявцев.
Фотография на память
— Але, Люся! Здравствуй! — посмотрите на снимок,
там на втором плане кто-то разговаривает по телефону. Ба! Да это же Валентина
Ивановна Топтыгина пришла на почту, чтобы позвонить подруге. Подслушивать
нехорошо, но ..мы ведь тоже сюда пришли!
— Люся, ты знаешь, я хочу рассказать о нашем
замечательном почтовом отделении. Его заведующая живет в соседнем Юрьевском,
но каждый божий день садится на велосипед и мчится на работу. А! Да, у нее
семья: муж Николай Сергеевич, две дочки Лена и Кадя да сын Михаил. Что!
Ой, давно, давно она почтой заведует, знаешь, с 1 февраля 1982 года. Как
звать! Галина Михайловна Богородская
Узнали ее! Она с переднего плана на вас смотрит.
— Что на почте-то есть! Ой, да много, много
чего. Есть сигареты, есть конфеты, книги, мыло и даже, пардон, чулки. Что?
Старые услуги, конечно, тоже сохранились. Можно положить денежки на книжку: в
здешней сберкассе 743 вклада. Можно отослать любую корреспонденцию, получить
почтовый перевод, подписаться на периодику, позвонить, ну, как я тебе. А!
Почта работает с 9 до 16 часов, выходные по субботам и воскресеньям.
Ой, до свиданья, Люся, а то тут корреспондент из «КЛ» с фотоаппаратом.
Ну, пока, пиши!
2 стр. «КАЦКАЯ ЛЕТОПИСЬ»
№11—12 |30—31), август
1995 года
Старинная песня
У каждого времени свои песни. Звучали они и в
военные и послевоенные годы, наполненные тревожным ожиданием печальных вестей
с фронта. Годы, когда невмоготу было от неизвестности и от неподъемной работы.
Но наступали редкие минуты отдыха, оттаивала душа и просилась в нее песня.
И вот в Юрьевском заводила-запевала своим
удивительно чистым голосом Зоя Синева, угнанная в Германию, вернувшаяся на
Родину. Под стать ей вторила Татьяна Гаврилова с Ольгой Бойцовой. Ходили по селу
из конца в конец и пели, а открывшие окна домов юрьевчане с душевным замиранием
вслушивались в проникновенные слова и задумчивую мелодию песен.
С той-то поры и запомнилась Анне Васильевне
Овчинниковой Эта песня.
Вьется чаечка.
Над озером чаечка вьется,
Ей негде, бедняжке, присесть.
Слетай же, слетай в край далекий,
Снеси же печальную весть.
Что там, за рекой за Дунайкой,
Наш полк, окруженный врагом,
Снаряды у них на исходе,
Патронов давно уже нет.
Еще же слетай в край далекий,
Снеси же печальную весть,
Что там, за рекой под кусточком
Наш красный боец умирал,
Укрытый он серой шинелью,
Родных и знакомых вспоминал:
«Прощайте, родные, знакомые,
Мне больше уж вас не видать.
Уйди же, уйди, смерть ты злая,
Дай мальчишке немного пожить»,
Помним
Вернулись живыми не все
Миллионов человеческих судеб коснулась война, не
прошла и мимо нашей семьи.
Воевал папин отец, а мой дед, Федор Иванович
Дорофеев и четыре его брата: Иван, Дмитрий, Александр, Николай. Дедушка Федор
участвовал в Двух войнах. Финской и Великой Отечественной. Служил в артполку,
имел два ранения: в шею и ягодицу Вернулся домой живым с медалями «За отвагу»,
«За боевые заслуги», «За победу над Германией», работал в колхозе и на пекарне
в Перфенове (там он и жил).
Вернулись с войны и два его брата; Дмитрий умер в
61-ом году, а Иван до сих пор живет в Санкт-Петербурге. Два других его брата
погибли: сначала лейтенант Николай Дорофеев 20 марта 1943 года у деревни
Степановка Ленинградской области, затем старший сержант Александр 14 февраля
1944 года на Новгородчине Было у братовей две сестры, жили они в Ленинграде;
Вера ус пела перед войной вернуться на Родину, а Клавдии досталось испытать все
ужасы блокадного города.
Мамины корми в деревне Дьяконовке. Там жили и
оттуда ушли на фронт прабабушкины братья Никифор и Николай. Никифор Иванович
пропал без вести в сентябре первого годе войны, Николай вернулся домой с
наградами, работал в колхозе бригадиром, потом на сушилке.
Их сестра, моя прабабушка, Наталья Ивановна
Каретникова я годы войны трудилась на заготовке леса, пилила и возила его, на
окопах за Мышкиным.
Мамин дед, а мой прадед, Александр Александрович
Громов под Волгоградом брал в плен генерала Паульса, дошел до Берлина, у него
были ранения, но он остался жить и вернулся домой с медалями.
Давно кончилась война, и память
постепенно стирает семейные воспоминания о ней но имена родных,
чьих судеб она коснулась, в нашей семье помнят.
Марина ДОРОФЕЕВА, 8 класс.
В
тылу приходилось не легче
Тяжело было на фронте, но и в тылу жилось не
легче. Люди трудились день и ночь: сеяли хлеб, доили коров, растили живность,
чтобы все это отправить на фронт.
Когда началась война, моему дедушке Виктору
Васильевичу Дорофееву было десять лет, и он хорошо помнит те тяжелые голодные
годы. Его мать, Евдокия Тимофеевна, работала дояркой во Владышине. Раньше не
было современных комплексов, и коровы стояли на дворе
V
частников. В их колхозе имени Кирова было
всего десять голов крупного рогатого скота.
Труд был ручной. Коров поили из колодцев, нося
ведра на коромыслах. Высохнет колодец — ездили на речку Топорку с бочкой на
санках, а то на какой нибудь лошаденке, которая еле волочила ноги. Лошадей в то
время было очень мало, да и те часто болели чумой или чесоткой и умирали. Сено
возили из сарая и тоже на санках. С приходом весны, когда коров выгоняли На
пастбища, становилось полегче. На поля выезжал с плугом единственный в то
время колесник, а за ним шли женщины после утренней дойки да старики с детьми,
шли и сеяли.
Потом сразу начинался сенокос. Только забрезжит
рассвет, уже косили усадьбы, а как сойдет роса, шел бригадир и всех наряжал на
уборку сена в колхоз.
А работали за трудодень. По окончании года на
трудности колхозникам выдавали зерно, и наступал настоящий праздник — можно было
напечь лепешек. Из города приходили письма от родственников они тоже жили
голодно: на душу выдавали четыреста граммов хлеба.
Так приходилось оставшимся тылу, и мы благодарны
не только ветеранам войны, но и людям, в поте лица работавшим для фронт».
Михаил ГАЛУНОВ, 9 класс.
Сражались и погибли
Когда началась война, все, кто мог держать
оружие, ушли на фронт. Два моих прадедушки тоже ушли На войну, Они сражались и
погибли, Но с миллионами других советских людей защитили нашу родину, чтобы
МЫ МОГЛИ СПОКОЙНО ЖИТЬ ПОД мирным небом,.
Оба прадедушки жили а Нефине Один, Павел
Филиппович Громов, пропал без вести в первые дни войны; другой, Леонид
Яковлевич Горюнов, был ранен в руку и по ранению отпущен в отпуск домой. Что за
отпуск у него получился, судите сами — прадедушка несколько недель проработал
председателем колхоза «Красный нефинец». А потом снова фронт и сообщение о
том, Что «ваш муж и отец, погиб при освобождении д. Рейци в Эстонии 7 марта
1944 годе». Земляк который вместе с ним шел в атаку потом рассказывал, что был
минометный обстрел, что мина попала прямо в прадедушку, и от него ничего не
осталось — воронка.
Их жен, моих прабабушек «звали Александра Громова
и Анна Горюнова Они трудились в тылу, воспитывали детей. Время было очень
тяжелое, есть было нечего: ели лепешки из отрубей, перемешанных с гнилой
картошкой и опилками. Все, что собирали: хлеб, мясо, яйца,— отправляли на
фронт
Еще одна моя прабабушка, Александра Дмитриевна
Орлова, жила в Киндякове. Муж, Федор Филиппович, вернулся с финской войны
раненым. Они растили семерых детей, двое из которых, Саше и Коля, погибли на
фронте. В день Победы когда наш народ чтил погибших, мы вспоминали воевавших
наших родственников.
Светлана ГРОМОВА, 8 класс.
Моя
война
Ф. п. Тихомиров: „Для МЕНЯ Служба и после
победы продолжалась"
Только старожилы помнят теперь в Апраксине
место, где когда-то вовсю работал сыродельный заводик, выпускавший исходящие
ароматом в круглых дырочках сыры трех сортов и масло сливочное.
Всяко можно о человеке думать, но вот
мастерства, таланта в деле не отнимешь, они сразу видны. И не случайно
прилепилось к Федору Павлович Тихомирову такое уважительное слово — мастер,
которое и фамилию иногда заменяет. «Мастер-сыродел» — так у него и в дипломе
записано. Проучившись два года в Угличе на одни пятерки, оказался Федор
Павлович по направлению в наших краях (сам-то он из Тутаевского района, из
Арефинского сельсовета).
И пусть позакрывали заводы и в Апраксине, и в
Исакове, но он всегда при деле: сколько кладбищ перегородил, лесу перепилил
столько, что, приемщики уставали мерять в делянке, где все было чисто, прибрано,
поленница к поленнице как городок выстраивались. Топором что угодно сделает —
только посмотрит: дроги ли, телега или вещь поизящнее.
Да но это уже мирный послевоенный труд. А до
этого — непередаваемо горькие военные дни и ночи, тяжелая солдатская работа
— Взяли меня на войну в декабре 1943 года,
— начал свой рассказ Федор Павлович. — Попал под Москву в трех километрах от
Щелково в запасной полк связи.
В учебке изучали телефон, телеграф, ползать
заставляли по снежному полю вдоль и поперек, а снегу по уши. Все мокрые а в
землянке одна печечка маленькая. Какая землянка? Вы рыта траншея, сделан сруб,
устроены нары в три этажа да в Два ряда еще, рассчитанные на 450 человек.
Иногда утром дадут команду кто
быстрее оденется, ну а последних двух-четырех, кто не успел в
такой толчее, записывают и... наряд вне очереди.
Посылали сначала в Крым, но в Харькове повернули
на Гомель (Белорусский фронт). Высадили, и пешком...
Растягивали провода, которые целые, потом
пускали их в дело. На столб лезешь и автомат американский за спиною весом 11
килограммов. А бил всего метров на двести.
Однажды «летел» со столба, чуть не убился.
Натягивал три проводе а тут проезжал мимо подъемный кран и задел меня своей
стрелой — съехал на землю на когтях Остался без рукавиц, так командир взвода,
«армянин Егиазарян, свои дал. Относились Друг к другу — лучше быть не надо,
помогали чем могли.
Так всю войну одно и то же: провода, провода —
все на столбах. Ночью тянешь, а днем рвет. В Белоруссии болота, мины, проводов
нет. На Висле нам доставалось хорошо. Сшибало со столбов связистов миной или
снарядом, а меня Бог миловал.
Путейщики, мостовики рядом часто работали. Немцы,
что придумали: к двум паровозам приделывали приспособление, которое зацепляло
шпалы и выворачивало их. Это чтобы задержать наше движение.
Под Варшавой делали новый мост через
Вислу длиной 1 200 метров Делали мост на новом месте, уложились за 8
суток, это в два раза быстрее положенного. Из невозможного сделали
возможнее; дивизии присвоили звание Варшавской (а гвардейской она к
тому времени уже была). И Жуков со своим штабом на броневике
уже по новому мосту проехал. Начальства было сколько!
Армия дальше ПОШЛА, а мы остались спасать мост от
ледохода. Солдат один обвязался толом, спустился под лед, взорвал его и сам
погиб. Ему Героя присвоили посмертно, Погиб, а мост спас, и добровольцем сам
выискался. Такое дело.
Бывало, и отдыхали. Своего парня-гармониста из
Горьковской области Шайтанова с бельмом на глазу послушивали.
Конец войны застал около Берлина, как прошли
Франкфурт на Майне. Ночью очнулись: что такое? — все стреляют кому не лень.
Оказалось, Победа! У нас мужики кто из
ракетницы, а я из карабина нового 44 года образца с откидным штыком палил
Для меня служба и после Победы продолжалась. В
1946-м на бандеровцев ходили — лес прочистивали у Иваново-Франковска. Потом
тянули новую линию до Бреста. 60 километров на новых столбах Был во Львове два
года, в Днепропетровске.
В 1950 году, 6 ноября, вернулся.
Н. ИВАНОВА, д. -
Парфеново.
№ 11—12 (30—31), август 1995 года 3 СТР.
«КАЦКАЯ ЛЕТОПИСЬ»
КУКЛЫ БАБУШКИ НЮРЫ
Из очерка «Мышкины потешки»
На улице осенняя изморозь, как говорят здесь —
темно, наволошно». Хожу по домам и, в унисон с погодой, результаты неважные.
Задержалась только у Анны Васильевны Щениковой. Она с 1915 года, родом из
соседней деревни Кузьмадемьянка. Теперь одна; наезжают дети, внуки. Вот и
приходится делать запасы: сидит за столом, крошит на засол капусту.
Разговорились. Бабуля оставила крошенину — будем
делать куклу. Тряпки есть и кудель найдется, а вот льна на косу нет.
Припоминает, что у соседки вроде был припрятан еще с колхозных времен. Ей даже
не приходит в голову простая догадка: набить куклу тряпками — все равно не
видно. Нельзя — тогда будет не по настоящему. Я иду с просьбой к Екатерине
Васильевне. Великолеповой и получаю шелковистую прядь чистого льна —: на горке
хранился, завязан в мешочке, сама трепала и чесала Пока ходила, Анна Васильевна
«заваляла» кудель в белую тряпку, перевязав крестиком грудь льняной ниткой.
Нашла-таки!
— Титьки-то сами выйдут, как перевяжешь
потуже. Мы катышки не пришивали. Как мама покажет, так и делали.
Потом перебираем лоскутки, ищем подходящую
тряпочку на юбку. Наблюдаю и поражаюсь как из тканей с современными рисунками
старушка находит кусочек ситца с зелеными и малиновыми цветами. Излюбленное
красочное сочетание — в эти цвета красили здесь лен для ткачества — на
постельники те же цвета перебирали и в половиках.
Теперь Анна Васильевна пришивает на лоб
льняную прядь, перекидывает ее назад, заплетает косу зеленой
вязкой.
— Вот к кукла. Мужиков не делали,
только девушек. Нарядим кукол и поедем в гости к подругам.
Играли на лавках, стульев в избах не было. И убирали потом кукол,
клали, на свое местечко. Кто — в корзиночку, в ящичек какой, в
коробочку кто куда.
Получаю подлинный, этнографический образец
местной крестьянской куклы. Даже набивка ее непременно куделью, и коса из льна,
и перекрещйвание груди льняной нитью полны значения, свидетельствуя о
традиционных занятиях кацкарей льноводством Не случайно маленькие снопики льна
называли раньше одушевленно «куколки», а сам процесс околачивания семян
превращали в семейный ритуал,.
Мышкинский уезд в прошлом веке славился по
губернии как самый льноводный. Знаменитый «брагинский» лен, из которого получали
шелковистое волокно длиной 90 сантиметров, шел и на экспорт, в Англию. И в
советское время здешние колхозы специализировались на выращивании льна.
Но постепенно, еще с тридцатых годов,
прекратилась селекция льна, понизилась культура
работы с ним, очистка семян, уход за посевами. И
в конце концов не стало брагинского льна с его тонким, на диво длинным
волокном. А теперь и вовсе перестали сеять даже обычный лен — трудоемко,
невыгодно. Столько сил он отнимал, круглый год мучились, но не встретилось мне
ни одного человека, кто не пожалел бы об этой утрате.
Прячу куклу, благодарю, и Анна Васильевна, едва
перебирая ногами в огромных валенках, шаркает за мной, чтобы закрыть дверь.
Я сразу еще заметила на окне другую куклу,
обычную пластмассовую красавицу с рыжим прошивным париком( в цветастом
капроновом платье. Такие игрушки меня не интересуют, но тут на самом выходе
почему-то решила спросить:
А этой куклой внуки играют? — Когда приезжают,
играют. Но с собой не берут. Пусть, говорят, тут живет. У меня сестра старшая
померла лет 13 назад, Маня. Я тосковала — вместе жили. И вот как-то пошла на
почту, а туда игрушки привезли. Облюбовала я эту куклу, купила и, думаю, пусть
живет заместо сестры. Имя ей не давала, думаю, пусть на память живет. Маня-то
так девушкой и померла, она как мать мне была. Теперь как посмотрю на куклу и
вспомню сестру то. Так и живет у меня заместо Мани.
Поразили меня на прощание Анна Васильевна. Смотрю
на нее во все глаза, будто только увидела, старушка раже перепугалась. Пришлось
вернуться и вспомнить вместе с нею сказку «Василиса Прекрасная» которую знаю уже
наизусть. В этой сказке, умирая, мать «призвала к себе дочку, вынула из-под
одеяла куклу, отдала ей и сказала:
— Слушай, Василисушка! Помни и исполни мой
последние слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставлю тебе
вот эту куклу. Береги ее всегда при себе и никому не показывай, а когда
приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она —
и скажет тебе, чем помочь, несчастью. Затем мать поцеловала дочку и померла».
И потом... «Василисе помогала ее куколка. Без
этого где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не
съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, как все
улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает ее, приговаривая:
— На, куколка, покушай, моего горя послушай!
Живу я дома у батюшки — не вижу себе ни-какой радости. Злая мачеха гонит меня с
белого света. Научи ты меня как мне быть И жить И что делать?
Куколка покушает, да потом и дает ей советы и
утешает в горе, а на утро всякую работу справляет за Василису; та только
отдыхает в холодочке да рвет цветочку а у нее уж и гряды выполоты, и капуста
полита, и вода наношена, и печь вытоплена. Куколка еще укажет Василисе и
травку от загару. Хорошо было жить ей с куколкой».
И в других русских сказках действуют
куколки волшебные помощники. «Князь Данила-Говорила», «Морской царь и
Василиса Премудрая», «Царевна в подземном царстве», «Грязнавка» — во всех этих
сказках кукла кого то спасает, кому-то покровительствует или охраняет
общественную мораль и нравственность. И еще, как давно заметили ученые
фольклористы В. Я. Пропп, Е. Н. Елеонская, сказочные куколки генетически
связаны с подземным миром, с царством мертвых. Они служат как бы заместителем
умершего и всегда требуют к себе почтительного отношения.
Вот и мартыновская кукла — напоминание о сестре,
заменявшей мать, не что иное, как отзвук древнего культа предков
Сидит кукла на почетном месте (всегда на одном),
красуется на виду — в окне и сохранилась в чистоте. Даже внуки обращаются с ней
бережнее! чем с обычными игрушками. И безымянная она не зря, в этом тоже ее
тайна. А сама Анна Васильевна — редкий носитель традиции, прешедшей века и
воскресшей из глубин народной памяти на исходе
XX
в.
Ни в одной экспедиции не было у меня подобной
находки. Выходит, напрасно обходить вниманием современную пластмассовую
игрушку. Не всегда сама вещь — ценность. Отношение к ней тоже может обернуться
открытием.
Г. Л. ДАЙН г. Хотьково Московской области.
На снимке: Александра Васильевна
Щеникова к ее кукла, так удивившие известную- исследовательницу. Фото
автора.
ВЕЛИКИЙ, МОГУЧИЙ КАЦКИЙ язык
Ударение падает на букву, выделенную жирным
шрифтом
КАПАЛИ —
Скажут человеку: «Но, ты, убери капали!» — а тот весь издергается, бедный, не
зная, что убрать надо? Поэтому запоминайте: капали — пренебрежительно о руках,
обычно плоходействующих, неуклюжих: «Капали-то ничего не владеют».
Возможно, слово образовалось от глагола «хапать»
и первоначально звучало как «хапали». Затем «х» сменилось «к», что в наших
местах часто бывает, сравните: Пасха—Паска, хлев—клев.
Слово употребляется только в единственном числе,
что немного странно: ,рука-то ведь может быть и не одна,
КАРАКУЛИ,
КАРАГУЛИ — так у кого как выговорится
называют вилы с загнутыми зубьями. Такими очень удобно сзади с телеги сваливать
навоз. Мы записали слово во множественном числе, но, оказывается, употребляют и
в единственном: «Вон, каракуля-то висит».
КАРГИКАР —
«Каргикаров-то сколько налетело!» — скажут о грачах или галках. В слове слышится
не только карканье русских ворон, но и татарское «кар» — черный.
КАРЖИНА, КАРЖЕНКА,
ГОЛБЕЦ — деревянная лежанка вдоль печи
под которой обычно помещался вход в подполье. Обычно, но не всегда.
КАТОК —
катание. «Любил я масленицу. Три дня на лошадях катались: в пятницу в Ордине
каток был — все туда съезжались В субботу в богородском, а в воскресенье — в
Рождествене
КАШКА —
мелкий бело или розовоголовый самородный клевер.
КАШНИК —
глиняный горшок для варки каши,
КВАК —
лягушачья икра|.
КВАСНИЦА —
деревянный глухой бочонок с отверстием сбоку для кваса.
КЕКАНЬЕ, КЕКАНЬЁ
— икание. «Вот еще беда: кеканье меня пробрело!»
КЕКАТЬ —
икать
КИДКОМ-БРОСКОМ
— беспорядочно, торопясь, как попало. «Все некогда, все кидком-броском!» — кто
из нас так не жаловался?
КИМАРИТЬ
— спать.
КИШОНКА —
мелкая кишка. «Мелкие кишонки солили делали из них колбасу».
КЛЕВ, ОМШАНИК,
ОВШАНИК - утепленная часть дворов для
телят, ягнят, поросят. Старые люди указывают, что раньше говорили только
«клев», слова «омшаник» и «овшаник» появились на Кадке в недавнее время.
КЛУХА —
наседка, то есть курица, которая сидит на яйцах или уже водит цыплят.
КЛУ- КЛУ
— слово-манок, с помощью которого подзывают клу-ху.
КЛЮШКА,
МЕШАЛКА. Кацкари совсем не употребляют
слова «кочерга», а потому, счастливые, не ломают голову над тем, как сказать:
«Купила пять коче ..». На Кадке все проще — пять клюшек. Что с ними делать,
видно из примера: «Возьми клюшку да помешай в печи».
Еще клюшкой называют тросточку. «Барин с клюшкой
идет — идет, не опирается, а только вперед себя выбрасывает — фасонит вот, мол,
какой я!»
КОВБА, КОЛБА
— это слово, означающее один из сортов пшеницы — полбу, записал ученый
Русинов. И, пожалуй, наврал: старожилы помнят другую ковбу — особый
сорт ячменя с с долгим тонким волосом и плоским колосом в два
ряда.
КОВЫРЯТЬ,
КОВЫРЯТЬСЯ — бодать, бодаться. «Бык
заковырял», забодал, значит. Или: «Осторожнее, корова ковыряется!»
КОВЫРЯКОЁ
— о животном обычно говорят в среднем роде: «Ковырякоё какое!»
КОВЫРЯЛО,
КОВЫРЯЛКА, КАНИТЕЛЬ
— это все названия медлительного несноровистого человека.
КОКА, КРЁСТНА — крёстная мать. Все
Мартыново помнит Коку Оню — незамужнюю Анисью Андрияновну Знамову, добрейшую
женщину, которую звали кокой не только крестники но и вся деревня.
КОКОЙ —
крестный отец
На рисунке: вилы каракули и бочонок-квасница.
№ 11—12 (30—31), август 1995 года 4 СТР.
«КАЦКАЯ ЛЕТОПИСЬ»
ВЕЛИКИЙ, МОГУЧИЙ …
КОЛДУНКИ,
ТОШНОТИКИ — оладьи из перезимовавшего в
поле картофеля которым питались в трудные времена. А жили все по-разному: для
кого-то такая еда была «тошнотиками», а для кого-то «колдунками»!
КОЛО__
около, возле: «Коло дому я стоял».
КОЛУПАТЬ,
КОЛЫПАТЬ — раскалывать или
соскабливать.
КОЛУПАТЬСЯ,
КОЛЫПАТЬСЯ — раскалываться или
соскабливаться
КОЛЫШКА Что такое
оглобля все представляют, но немногие знают, что оглобли бывают только у саней.
У телег подобную деталь зовут на Кадке колышка. Делают ее из толстой жерди,
которую выкапывают с корнем. Обтесывают; там, где корень — сверлят, обивают
железом для прочности и надевают на ось.
КОМКОМ —
так скажут, например, о мятом, неаккуратно сложенном белье: «Что ты свое
одевание комком бросил?»
КОНСКИЙ ВОЛОС,
ВОЛОС — животное (его научного названия
мы не знаем),, которое живет в наших реках и прудах и которое действительно
похоже на волос из лошадиной гривы или хвоста Маленькие ребятишки ловят его и
сжигают — животное горит как настоящий волос.
Соберутся, бывало, ребята купаться, а старикам-то
завидно, вот они и пугают;
—Не дай, Бог, — говорят,—искупается в реке лошадь
и при этом потеряет волос. Через три года он оживет. Вопьется в человека, войдет
в вену, дойдет по ней до сердца, и человек умрет.
Для того чтобы избавиться от такой напасти,
приглашали бабушку-колдунью из Клюкина. Та первым делом приказывает всем
находящимся в избе молчать. Затем кипятит воду и шпарит в ней веник И веник, и
пораженное волосом место держит над паром, а сама все чего-то говорит. И волос
пойдет. Желтый такой, длинный, так и лезет из тела. Но если кто из
присутствующих удивится, пусть даже ойкнет, волос тотчас возвращается обратно, и
колдовство не подействует.
Такое лечение широко практиковалось у нас на
Кадке, причем, от многих болезней — но это дело весьма темное. А для успокоения
читателей, сообщаем, что волос — животное не только безвредное, но и полезное,
уничтожающее личинки комаров. Однако, когда видишь его в воде, все равно
страшно.
КРАНТ—кран.
«В их саду стоял самовар с двумя крантами Так и звали их по самовару. Да у
тех, говорили, у которых самовар с двумя крантами.
КРАСНОГОЛОВЕЦ
_ василек луговой.
КРАСНОГОЛОВИНА,
ГОЛОВКА — шапка клевера. Ее можно
сосать: вкусно, сладко.
КРЕСТ —
перекресток. Главная площадь села Хороброво, где сходятся все дороги Кацкой
земли, так и называется — Крест.
КРИВУЛИ,
КРИУЛИ — по большому счету то же, что
зигзаги.
КРИВУЛЯМИ,
КРИУЛЯМИ — не по прямой передвигаться, а
зигзагами, шарахаясь из стороны в сторону: «Что ты криулями идешь? >
КРИВУЛИНА, КРИУЛИНА — о дереве, жерзди
или палке: не прямая, а с кривизной: «Посмотри на ольху, кривулина какая!»
КРОЗЬ, СКРОЗЬ
— сквозь, через. «И сеяли головицу ото льну крозь грохот».
КРУГАЛИ —
круги.
КРУГАЛЯМИ
— передвигаться по кругу, например, блуждая в лесу.
КРУГОВИНА
— поляна, чистое место, со всех сторон (кругом) окруженное деревьями или домами
— тогда это уже площадь.
КУКЛА, ДЕСЯТОК.
У Русинова записано так: «Кукла — связка из 10—15 повесем льна». Местные
старожилы уже путаются, сколько на самом деле было повесем: 10, 12 или 24?
Может, где как. О втором слове говорят так: «Да может, и не 10 по весем-то было,
а звали все десяток»,
КУТЬ, ПУТЬ
— слово старинное, означающее прихожую в доме Современным кацкарям уже мало
понятное, и поэтому они часто подменяют его существительным путь. «Не стой
в пути, — скажут,— садись (или проходи под перёд).»
КУРОК. Два
значения слова, которых нет в словаре: первое, это ручка на косье, которую
держат правой рукой при косьбе;
второе, металлический стержень (шкворень), при
помощи которого подушка передка телеги крепится с подушкой переднего ската
колес.
КОПАЛЬ —
землекоп. Множественное число КОПАЛЯ.
КОПЫЛ,
множественное число КОПЫЛЬЯ — деревянные
короткие столбики у саней, при помощи которых полозья крепятся ч лестнице.
Можно насчитать порядка десяти копыльев на одних санях: пять с одной стороны и
пять с другой. Ко вторым от переду копыльям крепятся веревками оглобли.
КОРОВАШЕК
— вот попотчуют вас: «Отломи коровашек!» — а вы и не знаете, что это такое, Это
хлеб круглой формы, который пекли не в формочках, а прямо на поду русской печи.
КОРОНИТЬ,
КОРОНИТЬСЯ — прятать, прятаться.
КОРОНИЧКИ
— игра в прятки.
КОТОМА —
любая, не обязательно заплечная сумка.
Составлять словарь помогало множество народу, но
в особенности Н. И. Знамов, О. В. Знамова, О. Н. Крюкова и В. В. Крюков, уже
покойный.
ПОЗДРАВЛЯЕМ
Наталью Ивановну Архив на дому ВЕТЕРАН
КОЛХОЗНОГО ТРУДА
ОТ «КЛ». 90 лет не шутка. Мы все ломали голову:
какой же подарок сделать нашей читательнице Наталье Ивановне Каретни-ковой в
такой замечательный юбилей. И нашли-таки!
Нашли в «Волжских зорях» от 29 июля 1966 года
статью о ней. Читайте, Наталья Ивановна, да вспоминайте, какой Вы были тридцать
лет назад. А тем, кто помоложе, тоже полезно узнать о Вашем непростом, но
славном прошлом.
* * *
— Ты, бабушка, откуда пришла?
— С фермы, внучек.
— А потом опять пойдешь? —Пойду, дорогой,
обязательно
пойду. И вечером и завтра утром.
Наталья Ивановна Каретникова давно бабушка. В
доме, где она проживает с сыном Александром и снохой, постоянно слышатся
задиристые голоса троих внучат. Изредка возле окон останавливается колхозная
машина, Александр Александрович на скорую руку обедает и вновь садится за
баранку. А бабушка привычно взглядывает на часы: не пора ли на скотный двор.
Тридцать лет отработала она дояркой в род ном колхозе, через ее руки прошли
сотни телят, тонкие молочные струи превратились в целую молочную реку.
Про эту пожилую женщину, вступившую в колхоз в
1932 году ( не скажешь, что она «ходит на работу, лишь бы дома не сидеть». Она
всегда числе передовых доярок, а их в артели «Верный путь» 38 человек. 3 1965
году от каждой из 13 коров она надоила по 2 611 килограмма заняв второе место.
За первое полугодие текущего года результат Натальи Ивановны — 1 696 килограммов
на коров/. Только 5 доярок смогли ее несколько опередить. Но впереди целое
полугодие, опытная доярка будет еще в числе победителей соревнования.
Правительство по заслугам оценило бескорыстный и
самоотверженный труд ветерана колхозного строя. Доярка дьяконовской фермы
Наталья Ивановна Каретникова награждена орденом «Знак Почета».
Посидим рядком, поговорим ладком
„ЧТО
ТЯЖЕЛОЕ, ТО И МОЕ"
На столе у Натальи Ивановны Каретниковой лежит...
«Кацкая летопись».
— Читаю, родимый, — улыбнулась она. — Я уж
давно ничего не выписываю. А тут встречает меня Зина на дороге, на
говори'-, козетку. Я ее уж несколько раз прочитала!
—А Вы в какой школе учились!
— Я? Да неученая я — не на что было учиться
да и не в чем. Сплетем, бывало, лапти, обуем да пойдем — кто ж нас
таких в школу пустит?! А читать и писать я сама научилась,
— Сама!
— Да. Хоть и сама, — засмеялась бабушка
Наталья, — а денежки сосчитаю, вам, ученым, так скоро и не
счесть. А жаль, что в школе поучиться не удалось...
Я ведь старая: три войны пережила.
Николаевскую-то, это когда царя свергли, уже
плохо помню. У меня брат на ней от ран помер. Хотели ему отнять ногу-то, да он
не дал: «Кому,—говорит,— я нужен без ноги!» Так и прислали нам извещение, что
умер ваш Павел Иванович, и место указали, только ведь я уже не помню где
А Финскую хорошо помню Мы еще в Сидоровку ходили
смотреть, там двух мужиков застрелили.
— А кто это их так-то!
__ Карательные отряды ходили. Они с фронта
бежали, вот их и убили: одного прямо на до роге, а другого на березе — так и
свалился как камень. Там их и похоронили, в Деревязине.
В Финскую два моих брата служили. Оба вернулись,
Петр и Вася только больные; у меня жили, я за ними ходила.
А в последнюю войну еще один мой брат погиб,
звали его Никифор Иванович.
— Какая у Вас семья большая была!
— Большая: отца звали Иван Васильевич
Каретников, мать — Мария Григорьевна; она молодая померла, девятерых
отцу оставила. А теперь уж никого нет, все промерли — одна я осталась.
— Трудно жилось!
— А нет разве?! Я четырнадцати годов
за два пуда муки в работницы нанялась. Работу всякую
заставляли делать: что тяжелое, то и мое.
Помню, хозяин наклал мешков воз и говорит:
— Поезжай в Карпове на мельницу!
— А чего же я буду делать, мешки-то
тяжелые, мне и не повернуть ими,
— Ну дак, нанялась — продалась!
Я плачу, не знаю как и быть, да хорошо три мужика
в попутчиках оказались:
— Не плачь, — говорят — девчонка,
мы тебе поможем.
Так и доехала с ними, они мне мешки в мельницу и
втащили.
Другой раз будят меня с вечера:
— Иди лен околачивать! Встаю, а голова
такая тяжелая,
будто и не спала вовсе Вышла на улицу — темно,
страшно. Крикнула соседке, тетке Кате, мы с ней вместе работали — не
откликается. Вошла в рижку, зажгла фонарь, сижу — один лен отрепала, другой...
тетка Катя входит:
— Дура ты! Только легла, они тебя сразу в 9 часов
и разбудили. Ляг хоть здесь, поспи немного.
Уснула я на печи и проспала до бела. Тетка Катя
меня будила, но я не вставала — такая злость меня взяла. Утром хотя ин:
— Ну, где твоя работа?
— Да вен, посмотри, за ригой кучи стоят! —
нарочно ведь так ответила и ушла. И больше к нему не приходила.
А потом в Ушакове порядилась работницей-то.
Затем в Юркине два года, в Толстикове три. А организовали колхоз — я сразу в
него и затетюрилась.
— И сразу в доярки попала!
— Сразу. Сначала одна работала, а потом
телочек народилося да и подкупили немного — еще группу набрали.
Отдоишь коров- то, а дел-то еще сколько! Я и боронила, я и жала, я и лен
теребила и колотила: бывало, вдвоем выколотим ригу за ночь —и на дойку. А часов
не было, дак я лен стлала — будильник с собой носила. Как зазвенит, так и бегу
на ферму в Опраксино.
А жили — недоедали. Я за хлебом в соседнее Нефино
к брату двоюродному ездила. Там другой колхоз был, они побогаче жили. Тамошний
председатель как-то мне и предложил:
— Переходи к Нам в доярки! Так я в Нефино
ушла. Только
сначала судили меня в Дьяконовке, отпускать не
хотели. Судья и спрашивает:
— Ну, как, Каретникова, желаешь ли в
Нефино?
— Не желала бы,__отвечаю,—
не шла. У меня отец больной тетка да
два брата неженатых да моих детей двое — семья-то большая, а
работница я одна. Мне их кормить надо.
Десять лет я в Нефине жила. А как объединились
наши колхозы, назад в Дьяконовку вернулась.
А на ферме сорок лет отработала, а пенсия
маленькая вышла. Вот я и еще работала, да и снохе пособляла Семидесяти годов
только и успокоилась.
— А сейчас как живете!
— Да как живу? Так и живу — одна. Внуки у меня в
Мартынове, помогают. Женя и воды и дров наносит, Лида постирает. А сама то я уже
ничего не могу. Сегодня утром подергала луку да и
ушла из тына __ голова-то как
чужаяя.
С именинницей разговаривал С. ТЕМНЯТКИН, д. Дьяконовка
Газета издается на средства Мартыновской
администрации. Наш адрес: 152 864, д. Мартыново, Мышкинский р. Ярославская обл.
Реклама :
Выпуск готовили:le="text-autospace: none">
Л. И. Чуракова, С. Н. Темняткин, С, Н. Темняткина
(рисовала) Гес. предп. «Мышкинская типография» Лицензия ПЛД № 82—3