Перейти на стр. предыдущая
1;
2;
3;
4;
5;
6;
7; 8;
9; 10;
11; 12;
13; 14;
15; 16;
17; 18;
19;
20;
следующая.
Зима 2007 года
«Кацкая летопись»
12
Что было, то было
«Где Кубасова убили, там не вырастет трава...»
( к истории создания песен о гибели Михаила Кубасова)
Прошедшей весной исполнилось пять лет краеведческому
музею в нашей Климатинской школе. По окончании официальной части
праздника я беседовал с С. Н. Темняткиным и узнал о том, что в нашей
местности полвека назад на гуляньях молодёжь пела песню о юноше Михаиле
Кубасове из деревни Запасова. В песне пелось о том, что Миша был убит
своими дружками. «Вот так друзья, - подумалось мне тогда. - За что убили
Михаила, и кто это сделал?» Не знаю почему, но эти вопросы долгое время
не давали мне покоя, и с каждым днём появлялось всё большее и большее
желание найти на них ответы - благо, что по меркам истории времени
прошло не так уж и много.
Расследование началось с очередной встречи с Николаем
Ивановичем Белозобовым. В послевоенные годы он жил в деревне Плеснине
на крутом берегу реки Корёжечны недалеко от Масальского. (Сегодня от
этой деревни осталось лишь имя да вековые липы и тополя, гордо, но
одиноко стоящие в чистом поле. Шелестят дерева листвой,
переговариваются, вспоминают своих умерших или разъехавшихся по миру
хозяев...)
Так вот: уже лет сорок Николай Иванович живёт в деревне Гаврил
о-ве, и два, а то и три раза в неделю мы встречаемся с ним, когда он
идёт в село Климатино по своим делам мимо моего дома. В разговоре о
житье-бытье вдруг упомянул Николай Иванович об атамане Мишке Кубасове.
Сам он с ним не встречался (мал ещё был), но слышал, что в Запасове есть
парень, который не даёт в обиду младших и слабых, не любит, когда
вершатся несправедливые расправы.
Так начала приподниматься завеса времени над интересующим меня
вопросом, и следующие мои собеседники, вспоминая времена своей
отчаянно-весёлой и мозолисто-трудовой молодости, ещё больше разжигали
желание пройти путь расследования до конца.
Есть в нашей местности одна достопримечательность. Находится она на
месте слияния рек Кадки и Корёжечны - весенние воды Кадки вырыли там
большущий глубокий омут. Мы называем это место Устьем; здесь любит
молодёжь отдыхать летом, выпускники школы встречают первый рассвет
взрослой жизни, а механизаторы колхоза отмечают тут окончание посевной.
И вот угораздило меня как-то зимой на охоте провалиться в этом
месте под лёд. Приятель помог мне выбраться, и быстрым шагом мы
направились в дом его матери в деревню Селеменево. Вошли в дом,
поздоровались с хозяйкой, развесили мою заледеневшую одежду и сели пить
чай для сугреву. Хозяйку дома зовут Зоя Фёдоровна Кубасова. Ну разве мог
я удержаться и не расспросить её о Михаиле Кубасове?
Разговор с ней сначала, как говорится, не клеился. Она всё
удивлялась, зачем мне это нужно, а поняв мои серьёзные намерения,
достала из комода семейные альбомы с фотографиями, как-то вдруг
преобразилась: плечи выпрямила, голос стал твёрже. И потекла у нас
беседа - волнующая, эмоциональная, задушевная
Зоя Фёдоровна, если говорить современным языком, была девушкой
Михаила, а фамилию Кубасова носит потому, что через два года после
трагедии стала женой его старшего брата Владимира. Вспомнила Зоя
Фёдоровна, что Михаил был очень красивым, сильным и справедливым. Друзей
сколько раз выручал и за себя мог постоять - за эти качества его многие
любили, многие боялись, многие ненавидели. «Как-то в Мелехове во время
драки набросились на него парни с кольями и стали избивать. Через время
остановились. Тот сел на колено, а встать не мог. «Чего, - говорит, -
все сгуртились, а ну давай поодиночке!» Вышел один мелеховской.
Наклонился, чтоб дать в рожу Мишке, да так и замер на замахе. Потом
обмяк всем телом и рухнул наземь. А у Мишки нож в руке, да не сталью
блистает, а от крови тёмный. Замерли
все. А когда отмерли, так в рассыпную и бросились».
Отыскалось в альбоме и Мишино фото - маленький кусочек сильно
пожелтевшей бумаги, с которой смотрит то ли детское, то ли юношеское
лицо. А потом впервые услышал слова песенки, так сказать, позвавшей меня
в дорогу:
Как в Запасове
Весёлый Миша жил.
Глаза весёлые,
Везде гулять ходил.
Эх, на гулянье шёл,
Он не знал того,
Что товарищи
Хотят убить его.
Его товарищи
На Мишку злилися
И убить его
Подговорилися.
Засверкал
топор...
И ещё вспомнила Зоя Фёдоровна, что везде неотлучно с
Мишей был огромный рыжий пёс по кличке Заливай. Добрая, смирная собака,
на людей никогда не лаяла.
Со словами песенки навестил я главного гармониста нашей местности
Владимира Михайловича Горшкова в деревне Новинках. Завели разговор про
то, как обидно им, пенсионерам, видеть, что нарушился уклад жизни, что
хиреет деревня. Хозяин взял на колени гармошку. Побежали натруженные за
день пальцы то вниз, то вверх. Сначала чуть неуверенно, а потом всё
настойчивей зазвучали нотки, вылетающие из «души» гармошки. Резвее
задвигались меха, нажатые кнопки басов украсили переливы мелодий. Знавал
Владимир Михайлович моего героя маловато, так как тот зареченский: «У
них там своя жизнь шла, а у нас своя». Но помнит, что как тот в
Климатино придёт, так не подойти - с ним рыжий пёс ходил с телёнка
ростом, но не злой. После смерти Мишки кто-то придумал слова песенки на
мотив «Семёновны», и пели её много лет в третьем колене «Кадрили».
Прошедшее лето забросило
Перейти на стр. предыдущая
1;
2;
3;
4;
5;
6;
7; 8;
9; 10;
11; 12;
13; 14;
15; 16;
17; 18;
19;
20;
следующая.
